Основные тезисы. Эстония в эпоху миграции

В прошлом Докладе о развитии человеческого потенциала в качестве двух центральных тем жизнеспособного развития Эстонии были названы продолжающееся снижение численности населения и увеличивающаяся открытость к происходящим в мире процессам (Ветик 2015). Миграция находится в центре обеих проблем. Ученые социальных наук уже некоторое время говорят о наступлении эпохи миграции и о ее значительном влиянии на развитие стран Европы (Кастелс и др. 2013). В течение десятилетий Европа была пунктом назначения всемирной миграции. С расширением Европейского союза в 2004 году началась и масштабная миграция из новых стран-членов в старые страны сообщества. Тема миграции снова стала очень актуальной для людей, СМИ и политиков из-за миграционного кризиса 2015 года. Новые страны Европейского союза, в т. ч. и Эстония, были привлечены к общеевропейской дискуссии на тему иммиграции. У монеты иммиграции есть две стороны: в краткосрочной перспективе она помогает уменьшить проблемы европейских обществ, связанные с демографией и экономикой, в долгосрочной же перспективе из-за нее появляются вызовы в области связности общества и роста бедности.

Характерная для Эстонии отличительная черта последних двух столетий – это четкое чередование периодов иммиграции и эмиграции. Эстония вступает в новую эпоху миграции, которую помимо эмиграции характеризует рост числа иммигрантов и изменение самой сущности миграции. Среди эмигрантов по-прежнему много таких людей, которые покидают страну и так и остаются жить за границей. Но все больше появляется таких, которые живут, работают и учатся в какой-то другой стране только некоторое время, а потом мигрируют в следующую страну (временно-постоянная миграция) или возвращаются на родину (возвратная миграция). Так же есть такие люди, которые в течение жизни мигрируют таким образом несколько раз (круговая миграция) или которые живут в постоянном передвижении, если, например, место работы находится в одном, а место жительства в другом государстве (маятниковая миграция). Эстония стала более привлекательной для иммигрантов, а интерес работодателей к найму иностранной рабочей силы за последние годы значительно вырос. Но эпоха миграции влияет и на тех, кто сами не мигрируют и пока что образуют во всех странах подавляющую часть жителей.

Хоть суть миграции и изменилась, а ее причины и формы стали разнообразными, как никогда раньше, у миграции есть одна характерная черта: это тяга к благополучию. Люди, конечно, мигрируют по разным причинам, будь то работа, факторы, связанные с семьей, учеба или побег от преследований, но всегда уезжают в те страны, жизнь в которых лучше. Масштабная иммиграция выводит из равновесия развитие стран. В последние годы граждане многих стран Европы начали более серьезно относиться к скрытым сторонам миграции, таким, как проблемы со связностью общества и снижением внутренней безопасности. Граждане многих стран Европы и США посредством выборов дали четкий сигнал о том, что они поддерживают более осторожное отношение к массовой иммиграции, чем раньше. Настоящий доклад о развитии человеческого потенциала концентрируется на таких темах, как изменение уровня благополучия, измеренное индексом человеческого развития за последние 25 лет, новые тенденции в миграции Эстонии, изменения в эстонских общинах за рубежом, и что это означает для развития Эстонии, новые вызовы, которые сопутствуют интеграции и развитию населения Эстонии, языка и культуры в сегодняшнем открытом мире в цифровую и миграционную эпоху.

Доклад дает ответы на поставленные выше вопросы.

• Рост благополучия в Эстонии за последние 25 лет, измеренный индексом развития человеческого потенциала (здоровье, образование, состоятельность), является одним из самых быстрых в Европе. По уровню образования и состоянию здоровья Эстония сравнима с другими странами с очень высоким уровнем человеческого потенциала, отставание по состоятельности больше. Неравенство доходов в Эстонии тоже по-прежнему высокое, по коэффициенту Джини – одно из самых больших в Европе.
• В Эстонии происходит миграционный переворот. То обстоятельство, что далеко не все жители Эстонии, а особенно жители окраин и люди, выполняющие простую работу, в достаточной степени чувствуют на себе рост благосостояния, по-прежнему является причиной эмиграции в Финляндию и другие страны Европейского союза с более высоким уровнем жизни. В то же время вследствие общего роста благосостояния увеличилась и иммиграция, особенно из-за пределов Европейского союза. В 2015 году впервые за последние 25 лет число прибывших в Эстонию превысило число покинувших ее.
• В открытом мире больше не совпадают территории стран, место жительства граждан и бытовое пространство людей. Сегодняшняя Эстония транснациональна, здесь плотно общающиеся между собой общины, предприятия и люди находятся как в Эстонии, так и за границей. Как смешанная семья изменяет наше представление о воспитании детей, об отношениях между родителями и детьми и о семейной модели, так и транснациональность изменяет наше представление о миграции, интеграции и государстве.
• Социальные связи между эстоно- и русскоязычным населением по-прежнему слабые. Нарастающая иммиграция заставляет взглянуть на тему межнациональных отношений под новым углом, потому что прибывающие родом из очень разных частей мира. Связность общества можно увеличить не только увеличением значимости эстонского языка, но и поддержкой общения. Единый Эстонский детский сад и школа могут стать началом интеграции, рынок труда – продолжением, а успешность интеграции можно измерять тем, насколько люди разных национальностей желают и могут проживать в одних и тех же регионах.
• Население Эстонии к концу 21 века не уменьшится, если будет выполнено два условия: рождаемость вырастет, а прибывающих будет больше, чем убывающих. Для того чтобы этого достичь, нужно вносить вклад как в семейную, так и в миграционную политику. Из-за инертности процесса развития населения в течение ближайшей пары десятилетий Эстонии с большой долей вероятности, все же, придется учитывать продолжающееся снижение численности населения и работников. Уменьшение числа рабочих рук может смягчить умеренная иммиграция, которую нужно комбинировать с развитием имеющегося человеческого ресурса и его более эффективным использованием. Также нужно учитывать, что умная экономика нуждается в меньшем числе рабочих рук.
• Опыт стран Европы по поддержке массовой иммиграции квалифицированной рабочей силы и разнорабочих показывает, что необходимые работы, конечно, будут сделаны, но цена этому – долгосрочные проблемы, вызванные снижением связности общества. Эстония могла бы взвесить постепенный отказ от нынешней пассивной миграционной политики в пользу активной миграционной политики, которая отталкивается как от нужд рынка труда, так и от способности к интеграции. Краеугольным камнем миграционной политики Эстонии могло бы стать внедрение в трудовой миграции основанной на пунктах системы и создание благоприятных условий для учебной миграции.
• В открытом мире сохранение малых языков и культур в цифровую эпоху и эпоху миграции обеспечивает широкий подход и использование технологических возможностей. Многогранная культурная политика рассматривает эстонскую культуру во всем ее разнообразии (не только профессиональную или народную культуру) и способствует умелому интегрированию с заимствованиями из других культур. Основой эстонской культуры является эстонский язык, но носители эстонского языка и культуры, в т. ч. эстонцы, в будущем будут больше говорить на других языках и больше общаться с представителями разных культур.

Рост благосостояния был быстрым, но уровень неравенства по-прежнему высок

Рост благополучия в Эстонии, измеренный индексом развития человеческого потенциала (здоровье, образование, состоятельность), является одним из самых быстрых в Европе за последние 25 лет. По уровню образования и состоянию здоровья Эстония сравнима с другими странами с очень высоким уровнем человеческого потенциала, отставание по состоятельности больше. Неравенство доходов в Эстонии тоже по-прежнему высокое, по коэффициенту Джини – одно из самых больших в Европе.

Основой благополучия в первую очередь является развитие экономик стран, особенно – уровень зарплат, хоть это все-таки и гораздо более широкое понятие. Индекс развития человеческого потенциала измеряет благополучие по здоровью, знаниям и доходам людей. Хоть на все эти три компонента и влияют наши сегодняшние политические решения, они все же скорее характеризуют долгосрочное развитие и наши предпочтения в течение долгого времени. Например, мы можем принять закон, который будет способствовать снижению числа курильщиков и будет направлять людей в сторону лучшего питания и более здорового образа жизни. Но позитивное влияние этого решения скажется на здоровье людей только за десятилетия. Так к наивысшему уровню благополучия или топу индекса развития человеческого потенциала приходят страны, которые постоянно, систематически и целостно развивают здоровье людей, их уровень образования и конкурентоспособность рабочих мест или экономики. В таких странах людям живется хорошо, и они притягивают граждан других стран. Это неотъемлемая часть развития: улучшая свою страну, с одной стороны растет благополучие, которое с другой стороны делает нас более привлекательными для других людей или предприятий. Так благополучие и миграция между собой неотрывно и связаны.

Начиная с 1990 года, когда началось измерение индекса развития человеческого потенциала, значение индекса в мире в целом выросло с 0,597 до 0,711. По сравнению с 1991 годом Эстония поднялась на шесть позиций и в 2015 году располагалась на 30 месте среди стран мира со значением индекса в 0,861 (приложение 1). В период с 1990 года по 2015 год индекс развития человеческого потенциала в Эстонии рос быстрее, чем в большинстве других стран Европейского союза (больше он изменился только в Ирландии и Хорватии). Из новых стран-членов Европейского союза значение индекса развития человеческого потенциала выше нашего только в Словении и Чешской Республике. Таким образом, можно сказать, что значительный рост благополучия – это результат коллективного выбора и решений Эстонии, начиная с денежной реформы 1992 года и других радикальных реформ начала 1990 годов (быстрая приватизация, низкие налоги и т. д.), продолжая решением стать членом Европейского союза и НАТО, быстрым присоединением к цифровому перевороту, действиями, управлявшими Эстонией правительственными коалициями, вплоть до ежедневных решений на уровне индивидуумов и предприятий. Структурные изменения в Восточной Европе, в том числе и в Эстонии, которые сопутствовали открытости экономики, способствовали приближению уровня производительности труда к уровню стран Западной Европы (Варблане и Каттель 2017, настоящий сборник).

У быстрого развития есть и свои скрытые стороны, на которые обращали внимание несколько предыдущих докладов о развитии человеческого потенциала Эстонии. Неравенство может вырастать в начале процесса быстрых общественных изменений: всегда будут такие люди, которые в большей степени становятся частью развития и роста благополучия, но будут и такие, которые попадут в жернова перемен (Ослунд 2007). Глобализация и усиление роли рынка тоже увеличивают неравенство стран и людей (Пикетти 2014). Поэтому нет ничего странного в том, что основанная на крепкой вере в рынок маленькая и открытая экономика Эстонии в 1990-е годы резко увеличила неравенство, которое до сих пор остается большим. По самому распространенному показателю неравенства доходов, коэффициенту Джини, среди стран Европейского союза расслоение общества выше, чем в Эстонии, только в Латвии, Литве и Румынии (Eurostat 2017). В Чешской Республике общественные изменения смогли реализовать таким образом, что неравенство значительно не увеличилось, а коэффициент Джини там сравним с показателями стран Скандинавии.

Особенно большое неравенство в Эстонии наблюдается между деревней и городом. Уровень состоятельности жителя Таллинна уже выше средней по Европейскому союзу, но на периферии уровень состоятельности уже значительно отстает от средней по Европейскому союзу. Во многом это различие обусловлено объективными причинами. Практически везде в мире в поисках лучшей жизни люди сосредотачиваются в больших городах. Кроме этого, Эстония унаследовала у советского периода старомодную экономику и связанное с ней распределение населения. А именно – в результате неэффективной плановой экономики в советском обществе возник дефицит кажущихся сегодня элементарными продуктов питания, что привело к очень высокой занятости в сельском хозяйстве. Если сравнивать со странами Западной Европы, то в конце советского времени в деревне проживала значительно большая доля жителей, а каждый пятый работник был занят в сельском хозяйстве. В новых условиях рыночной экономики сельскохозяйственное производство, а особенно число рабочих мест в сельском хозяйстве, сократилось (занятость в сельском хозяйстве упала ниже 5%), из-за чего больше всех пострадали именно отдаленные регионы (Аннист 2017, настоящий сборник). В городах возрождающийся сектор обслуживания предлагал замену сокращающимся рабочим местам в промышленности, но в отдаленных от городов деревенских регионах подобного компенсирующего рынка труда не появилось. Новое общественное устройство, базирующееся на рыночной экономике, и унаследованное у советского периода региональное распределение населения (большая доля жителей деревень) просто больше не сочетались друг с другом.

Число прибывающих и убывающих уравновешивается, но национальный состав меняется

**В Эстонии происходит миграционный переворот. То обстоятельство, что далеко не все жители Эстонии, а особенно жители окраин и люди, выполняющие простую работу, в достаточной степени чувствуют на себе рост благосостояния, по-прежнему является причиной эмиграции в Финляндию и другие страны Европейского союза с более высоким уровнем жизни. В то же время, вследствие общего роста благосостояния увеличилась и иммиграция, особенно из-за пределов Европейского Союза. 2015 год был знаковым, потому что впервые за последние 25 лет число прибывших в Эстонию превысило число покинувших ее. **

Уровень эмиграции по-прежнему высок, а среди покидающих страну больше остальных представлены низкооплачиваемые работники (Твердоступ и Массо 2017, настоящий сборник) и жители периферии (Аннист 2017, настоящий сборник). Таким образом, успешность Эстонии коснулась не всех жителей, и это одна из причин продолжающейся масштабной эмиграции. Новым здесь является то, что вхождение в Европейский союз и рост уровня благополучия в последние годы значительно увеличили иммиграцию в Эстонию (Таммур, Пуур и Таммару 2017, настоящий сборник). До объединения с Европейским союзом в Эстонию прибывало менее 2000 человек в год, но в 2015 году прибывших было уже порядка 6000. 2015 год является знаковым и из-за того, что в этом году прибывших в Эстонию зарегистрировали больше, чем покинувших ее. Тем не менее, данные последнего года-двух еще не дают оснований утверждать, что Эстония стала страной иммиграции. Сейчас, скорее, происходит миграционный переворот, когда рост благополучия увеличивает уровень иммиграции, а на эмиграцию в числе прочего влияет относительно большое расслоение общества по сравнению со странами Европейского союза. При этом миграция особенно интенсивна с соседними странами, эмиграция больше связана с Финляндией, а иммиграция – с Россией.

Прибывающих в Эстонию можно разделить на четыре группы. Во-первых, домой возвращаются эмигрировавшие из Эстонии люди, образуя в последние годы около половины приезжающих в Эстонию. Эмиграция не всегда приводит к возвратной миграции: люди могут не хотеть или у них может не быть возможности вернуться на родину. Относительное число людей как с опытом работы за границей, так и работающих там сейчас, одно из самых больших в Европе (Кумер-Хауканымм и Тельве 2017, настоящий сборник). Эстонию в основном покидают низкооплачиваемые работники, из-за чего их больше и среди возвращающихся по сравнению с теми жителями Эстонии, у которых нет опыта работы за границей (Твердоступ и Массо 2017, настоящий сборник).

Вторую группу образуют люди, прибывающие с территорий бывшего Советского Союза, в основном из России и Украины. От всех прибывающих они образуют примерно треть. Миграционное сальдо Эстонии положительное именно в отношении третьих стран, то есть оттуда людей к нам приезжает больше, чем от нас уезжает туда. Так у внешней миграции Эстонии есть два разных лица: мы проигрываем своих жителей старым странам Европейского союза с более высоким уровнем благополучия, но выигрываем новых жителей за счет третьих стран, остающихся в основном по восточную сторону от Эстонии. Рост благополучия и статус члена Европейского союза повысили интерес к проживанию в Эстонии. Иными словами, можно сказать, что миграционная река течет в Европе с востока на запад, например, из Украины и России в Эстонию, и из Эстонии в Финляндию и Великобританию. Люди, проживающие на территориях бывшего Советского Союза, знакомы с Эстонией и странами Восточной Европы, из-за чего Эстония помимо более высокого уровня благополучия привлекает их и благодаря такой узнаваемости. Также немаловажно, что здесь можно обойтись русским языком. Помимо специалистов высшего уровня в Эстонию из третьих стран прибывают разнорабочие и учащиеся.

Третью группу образуют выходцы из Европейского союза, число которых колеблется от года к году и образует сейчас примерно десятую часть. В Европейском союзе без внутренних границ из других стран-членов в Эстонию приезжают как работать, так и учиться, либо следуя за спутником жизни, который родом из Эстонии. Четвертую группу образуют прибывающие из других частей света, которых тоже приблизительно десятая часть. Число прибывающих невелико, но их происхождение очень разнообразное: люди в Эстонию приезжают со всех частей света.

Из «зарубежной Эстонии» и «местной Эстонии» появляется транснациональная Эстония

**В открытом мире больше не совпадают территории стран, место жительства граждан и бытовое пространство людей. Сегодняшняя Эстония транснациональна, здесь плотно общающиеся между собой общины, предприятия и люди находятся как в Эстонии, так и за границей. Как смешанная семья изменяет наше представление о воспитании детей, об отношениях между родителями и детьми и о семейной модели, так и транснациональность изменяет наше представление о миграции, интеграции и государстве. **

Как в результате нынешней, так и в результате предыдущих волн эмиграции, за пределами родины проживает не менее 200 000 эстонцев (Кумер-Хауканымм и Тельве 2017, настоящий сборник), которые в большей или меньшей степени общаются с оставшимися в Эстонии родственниками и друзьями. Цифровая эпоха и дешевое транспортное сообщение упростили общение, как никогда ранее в истории. Во время переписи населения 2011 года еще примерно 25 000 постоянных жителей Эстонии работали за границей, и также увеличилось число эстонских студентов, которые учатся за границей более или менее продолжительное время. Увеличилось и число прочих видов кратковременного пребывания жителей Эстонии за границей. Одновременная деятельность людей и предприятий сразу в нескольких странах называется «транснациональностью», а в маленьких странах деятельность людей чаще стремится перенестись за границы страны, чем в крупных странах (Ахас и др. 2017, настоящий сборник). В цифровую эпоху можно легко общаться с Эстонией, находясь вдали от нее. Так, стоявшие прежде порознь местная и зарубежная Эстонии все сильнее срастаются в транснациональную Эстонию.

С одной стороны, транснациональность представляет определенные проблемы, например, в виде живущих по раздельности членов семьи, налогообложения предприятий или идентификацией граждан. Но страны, люди и предприятия все лучше понимают те возможности, которые сопутствуют транснациональности. Часто это характеризуется «тройной победой»: страна исхода получает для своих жителей работу и деньги, страна пребывания получает хорошего работника без необходимости заниматься иммиграцией и интеграцией, а работник получает лучшую зарплату и новый опыт (Ахас и др. 2017, настоящий сборник). Для предприятий транснациональность тоже предлагает новые возможности. В 1990-е годы транснационализация экономики заключалась прежде всего в направленных в Эстонию инвестициях зарубежных собственников и основанных здесь дочерних предприятиях, которые дали значительный толчок развитию Эстонии. Сейчас же почти половина работников Эстонии занята на предприятиях с иностранным участием. Но к настоящему времени транснациональность экономики стала гораздо более масштабной и разнообразной: в Эстонии выросли основанные здесь сильные предприятия, и все больше становится таких эстонских предпринимателей, основанные которыми предприятия с момента рождения действуют в зарубежных странах (Варблане и Каттель 2017, настоящий сборник).

Транснациональность в первую очередь связана с ближайшими странами, с которыми по разным причинам легче всего общаться. Таким образом, представляется естественным, что связи как между предприятиями, так и между людьми теснее всего с Финляндией, то есть артерия транснациональной Эстонии бьется между Хельсинки и Таллинном (Ахас и др., настоящий сборник). Ученые экономических наук уже давно рассматривают Хельсинки и Таллинн как единое трудовое пространство, как Хеллинн или Талсинки. Но предприятия Эстонии (Варблане и Каттель 2017, настоящий сборник) и сообщества (Кумер-Хауканымм и Тельве 2017, настоящий сборник) за границей проникают во все части света.

С точки зрения развития экономики Эстонии в целом представляется полезным, чтобы наши предприятия были связаны с как можно большим числом всемирных цепочек поставок и создавали максимально возможную добавочную стоимость, то есть предлагали бы высококвалифицированные рабочие места с хорошей зарплатой (Варблане и Каттель 2017, настоящий сборник). Кроме Финляндии самым естественным является образование сетей сотрудничества с другими близлежащими странами: Швецией, Латвией и Литвой, которые все больше можно рассматривать как расширенный домашний рынок эстонских предприятий. В транснациональном мире очень важно, как предприятиям удается создавать связанные со своими товарами и услугами истории и сообщения таким образом, чтобы они никого не оскорбляли и были понятны носителям разных языков и представителям разных культур как в Эстонии, так и за границей (Тороп 2017, настоящий сборник). Для того, чтобы пробиться, одного английского недостаточно, нужны люди, владеющие другими иностранными языками и знакомые с более отдаленными культурами – именно с этого начинается государственная поддержка предприятий.

Очень хорошо формулирует изменившуюся сущность сегодняшней Эстонии лингвист Мартин Эхала (2017, настоящий сборник), который образно характеризует современную Эстонию как общность волостей и городов Эстонии, разбросанных по всему миру. Рассуждая о будущем Эстонии, мы не можем не учитывать то обстоятельство, что в эпоху миграции произошли сдвиги в понимании вещей, которые казались нам самими собой разумеющимися, когда территория страны совпадает с территорией ее предприятий и граждан (Каллас 2017, настоящий сборник). Территория, на которой функционируют жители и предприятия Эстонии, простирается далеко за пределы Эстонии, а территория, на которой функционируют граждане и предприятия других стран, частично охватывает и Эстонию. Против этого можно протестовать, но рациональнее все же было бы приспособиться к современному миру, пронизанному экономическими и коммуникационными сетями, пытаясь использовать связанные с этим возможности и решить проблемы.

Из сопутствующих транснациональности проблем одна связана с неравенством нового типа, исходящим из мобильности. Те люди, которые сами много путешествуют и путешествовали по миру уже детьми из-за командировок или отпусков родителей, привыкли быстро приспосабливаться к новой среде. Каждая поездка в другую страну воспитывает уверенность в себе, умение общаться с непохожими на себя людьми и справляться с непривычными ситуациями. В специальной литературе это называется «капиталом мобильности», но по существу это означает повышенную приспосабливаемость в ситуации, когда приходится сталкиваться и общаться с людьми, которые от вас отличаются. А люди, которые не путешествовали, остались без этой новой формы капитала эпохи миграции. Европейская комиссия, например, направила значительную долю финансирования академической жизни на обучение и получение профессионального опыта за границей. Цель состоит в том, чтобы по крайней мере 20% студентов какую-то часть времени учились за пределами своего университета. Подняться по академической лестнице университета без опыта работы за границей тоже становится все тяжелее (Паюметс 2017, настоящий сборник).

Вторая проблема транснациональности касается связности обществ. С точки зрения страны исхода хорошо, когда эмигранты сохраняют тесные транснациональные связи с родиной, оставляют гражданство страны исхода, основывают в стране пребывания свои общества и школы, увлеченно живут своей общей жизнью, следя при этом за СМИ страны исхода и активно общаясь с соотечественниками на родине (Кумер-Хауканымм и Тельве 2017, настоящий сборник). Но для принимающей страны может стать проблемой, когда крепкие общинные связи и связи с родиной не уравновешивает разнообразная интеграция в общество страны пребывания, когда люди продолжают жить в информационном и культурном пространстве бывшей родины (Вихалемм 2017, настоящий сборник). Вместо тройной победы – страна исхода, транснациональные люди и страна пребывания – все может быть совсем наоборот, и все три стороны проиграют. Это случается, например, тогда, когда в стране пребывания люди начинают выполнять работу ниже своей квалификации, делая бесполезными расходы страны исхода на образование, работник будет терять квалификацию и уверенность в себе, а работники страны пребывания будут испытывать беспокойство из-за потери рабочих мест и падения уровня зарплат.

Многие государства, в некоторой степени и Эстония, уже заменяют классическую политику диаспор на современную политику транснациональности, суть которой состоит в признании, сохранении связей и стимулировании возвратной миграции (Якобсон 2017, настоящий сборник). Но транснациональная политика может быть успешной только тогда, когда она действительно направлена на возникновение тройной победы страны исхода, транснациональности и страны пребывания. То же самое действует и в отношении транснациональных предприятий: их успех тоже предполагает тройную победу. Часть политики вовлечения живущих за границей граждан – это признание и разные формы совместной деятельности и членства. Это помогает сохранить чувство принадлежности к сообществу и сохранить знание языка таким образом, чтобы это не противоречило политике страны пребывания по адаптации и интеграции иммигрантов. Для признания живущих за границей соотечественников и для усиления их связи со страной исхода образованы парламенты разных форм: в Финляндии, например, есть парламент живущих за границей соотечественников, в Италии живущим за границей гражданам даже обеспечена представленность в парламенте. Другими словами, они вовлечены в жизнь страны исхода, не влияя при этом на политику интеграции страны пребывания.

Самый большой связанный с транснациональностью вызов – это ситуация, когда перестает совпадать территория государства и его гражданского населения. Это значит, что нужно решить вопрос, чьими в политическом или гражданском смысле, в смысле налогообложения или социального обеспечения являются проживающие в транснациональном мире люди (Каллас 2017, настоящий сборник). Этот вопрос важен и для Эстонии, потому что очень большое число граждан Эстонии живет и работает за пределами Эстонии в то время, когда в Эстонии живет и работает очень большое число граждан других стран. С точки зрения эстонского государства, Конституция Эстонии хорошо работает в транснациональном мире: двойного гражданства конституция не запрещает, зато не разрешает лишать гражданства гражданина Эстонии по рождению (Якобсон 2017, настоящий сборник). Теперь вопрос в том, нужно ли приводить закон о гражданстве в соответствие с распространением транснациональности.

Связность общества обеспечивается образованием, основанном на эстонском языке и ценящим другие языки

Социальные связи между эстоно- и русскоязычным населением по-прежнему слабые. Нарастающая иммиграция заставляет взглянуть на тему межнациональных отношений под новым углом, потому что прибывающие родом из очень разных частей мира. Связность общества можно увеличить не только увеличением значимости эстонского языка, но и поддержкой общения. Единый Эстонский детский сад и школа могут стать началом интеграции, рынок труда – продолжением, а успешность интеграции можно измерять тем, насколько люди разных национальностей желают и могут проживать в одних и тех же регионах.

В основном из-за миграции население Эстонии за последние 25 лет изменялось одновременно в двух противоположных направлениях. На фоне общей убыли населения число эстонцев по сравнению с другими национальностями уменьшалось медленнее. Если сравнивать с 1989 годом, когда численность населения Эстонии составляла 1 565 700 человек, то к 2016 году она снизилась до 1 316 000 человек или на 16%. Численность эстонцев сократилась за это время с 963 000 человек до 905 800 человек, а численность людей других национальностей с 602 400 человек до 410 200 человек, то есть их доля упала с 38% до 31% от жителей Эстонии. За последние 25 лет Эстония в большей степени стала страной эстонцев, и такая ситуация отличается от большинства других стран Европы. Созданные в советское время институализированные параллельные общества эстоно- и русскоязычного населения (в т. ч. и школы с эстонским и русским языком обучения) оставили нам в наследство проблемы, которые продолжаются до сегодняшнего дня.

Другое важное изменение состоит в росте языкового и культурного разнообразия прибывших в Эстонию людей. Уровень иммиграции в Эстонию пока еще не является высоким, и в течение последних десяти лет больше всего людей к нам прибыло с восточной стороны, но есть и люди из других стран Европы и мира. Новая иммиграция скорее усиливает проблему с существующими параллельными обществами, чем ослабляет ее. Прибывающие из Европейского союза иммигранты хоть и селятся в местах проживания эстонцев (Леэтмаа 2017, настоящий сборник), но для детей прибывающих строятся англоязычные международные школы, которые не имеют прямой связи с образовательной системой Эстонии (Лаури и др. 2017, настоящий сборник). А люди, прибывающие с территорий по восточную сторону от Эстонии, селятся в русскоязычных регионах (Леэтмаа 2017, настоящий сборник), усиливая таким образом проблему с возникшими здесь в советское время на базе эстонского и русского языка параллельными обществами.

Владение эстонским языком для эстонцев – это одна из важных граней идентичности, и они ожидают владения эстонским языком и от проживающих в Эстонии людей другой национальности. У прибывших в советское время не было обязанности и необходимости учить эстонский язык. Исходя из этого и из духа Эстонской Конституции, интеграционная политика Эстонии до сих пор строилась вокруг обучения эстонскому языку (Валк 2017, настоящий сборник). Владение эстонским языком важно как в символическом смысле (язык как носитель эстонской идентичности), так и в функциональном смысле (один государственный язык упрощает делопроизводство). Знание эстонского языка могло бы внести свой вклад в вовлечение людей других национальностей в Эстонское общество и сделало бы отношение эстонцев более позитивным. Но возникновение точек соприкосновения между национальными группами помимо владения языком охватывает многое другое: изучение культуры страны проживания, совместная учеба, работа и проведение свободного времени людей разных национальностей, проживание в одних и тех же регионах, совместное проживание, появление круга друзей, круга общения и т. д. Знание эстонского языка необязательно приведет к общению людей разных национальностей, но когда люди других национальностей (особенно дети) общаются на эстонском, то их владение языком быстро улучшается и развивается. Ауне Валк (2017, настоящий сборник) показывает, что среди эстонцев одно из наиболее важных изменений последнего десятилетия заключается в уменьшении чувства отторжения представителей других наций и усиление открытой идентичности. При этом последнее ни коим образом не означает ослабления национальной идентичности. А изменения идентичности русскоязычного населения не являются заметными.

Идентичность и чувство принадлежности направляют многие важные решения в жизни людей, касающихся эмиграции или решения остаться, интеграции, сохранения связей со страной происхождения и т. д. Как в разделе про интеграцию, так и в разделах про идентичность и изменения языка повторяется мысль о центральной роли школы в деле объединения национально-языковых параллельных сообществ. Независимое Эстонское государство функционирует уже два с половиной десятилетия, но по-прежнему существует система детских садов и школ, определяющая детей на основе эстонского и русского языка в параллельные миры. Более плотно молодежь начинает между собой общаться только в университете, куда русских молодых людей поступает меньше, чем эстонцев. Так и возникла ситуация, при которой доля людей с высшим образованием среди русской молодежи ниже, чем среди эстонцев (Саар и Хелемяэ 2017, настоящий сборник). При такой системе у молодых не появится общего круга общения и даже общего информационного пространства. Проведение многочисленных уроков эстонского языка в русскоязычных школах не приводит к активному владению языком. Кроме этого, как показывают Трийн Лаури, Кайре Пыдер и Леэн Рахну (2017, настоящий сборник), опираясь на данные теста PISA, успеваемость учеников русскоязычных школ хуже, чем у учеников эстоноязычных школ. Таким образом, настало время заменить эстонскую и русскую школы на общую и единообразную школу Эстонии, которая опирается на эстонский язык, но учитывает языковое разнообразие Эстонии.

Различия, обусловленные сегрегированной на основании языка школой, переносятся на рынок труда (Саар и Хелемяэ 2017, настоящий сборник), а разница в доходах усугубляет сегрегацию места жительства на основании национальности (Леэтмаа 2017, настоящий сборник). Если доходы разные, то и возможности на рынке недвижимости тоже не могут быть одинаковыми, из-за чего эстонцы и люди других национальностей не могут купить жилье в одном и том же районе. Школы привязаны к району, из-за чего замыкается порочный круг сегрегации, из которого Эстония не сумела выбраться за последние 25 лет, и эта ситуация только усугубляется. Если представленность иммигрантов на простых работах слишком высокая, а живут они в дешевых районах города, то опыт Европы показывает, что при совпадении границ бедности и национальности социальных проблем не избежать. Так и Эстонии в условиях возрастающей иммиграции самое время предпринять решительные шаги для объединения разделенных на основании языка и национальности параллельных обществ. Детский сад и школа – это те институты, посредством которых можно инициировать перемены, и это необходимо сделать.

Хоть школа и является ключом решения многих стоящих перед обществом проблем с интеграцией, создание связного общества нельзя просто скинуть на плечи школ и учителей без оказания поддержки и развеивания страхов. Существует страх того, что люди других национальностей забудут родной язык, успеваемость детей может снизиться, а родители не смогут им дома помочь из-за слабого владения эстонским языком. По этой причине кроме инвестиций в инфраструктуру государство должно решительно увеличить связанные с человеческим капиталом инвестиции прежде всего через образование. В эпоху миграции школа будущего в Эстонии определенно будет еще более мультикультурной и мультиязычной, чем сейчас, и с этим должны свыкнуться и эстонцы тоже. Министерство образования начало разрабатывать модели мультикультурной школы и возможно, что этот процесс охватит большое число школ Эстонии. Распространенное в прошлом веке заблуждение о том, что мультилингвизм вызывает проблемы, до сих пор довольно сильно, но в нынешнюю эпоху миграции в мире, пронизанном сетями общения, проблемы скорее вызывает замкнутость на собственную культуру и слабое владение языками (Версчик 2017, настоящий сборник). Но модель единой системы образования должна конечно учитывать различные интересы и ценности таким образом, чтобы она не подрывала связности общества.

Если школа – это начало интеграции, а рынок труда – продолжение, то возможности приобретения и выбор жилья показывают успешность изменений. Для того чтобы сегрегации по месту жительства не было, а люди выбирали себе место жительства вне зависимости от национальности, должно быть выполнено два очень важных условия. Во-первых, ценности людей разных национальностей (предпочтения по месту жительства) должны быть схожими. Во-вторых, доходы должны быть более равными, то есть, на рынке труда не должно быть различий. Но различия на основании места жительства среди людей с эстонским родным языком и русским за последние 25 лет только усугубились, а не уменьшились.

Сохранение населения обеспечит более высокая рождаемость и положительное миграционное сальдо

Население Эстонии к концу 21 века не уменьшится, если будет выполнено два условия: рождаемость вырастет, а прибывающих будет больше, чем убывающих. Для того чтобы этого достичь, нужно вносить вклад как в семейную, так и в миграционную политику. Из-за инертности процесса развития населения в течение ближайшей пары десятилетий Эстонии с большой долей вероятности все же придется учитывать продолжающееся снижение численности населения и работников. Снижение числа рабочих рук может смягчить умеренная иммиграция, которую нужно комбинировать с развитием имеющегося человеческого ресурса и его более эффективным использованием. Также нужно учитывать, что умная экономика нуждается в меньшем числе рабочих рук.

За двадцать пять лет независимости население Эстонии сократилось на 250 000 человек. Лууле Саккеус и Аллан Пуур с коллегами (2017, настоящий сборник) объяснили, при каких условиях сокращение численности населения Эстонии может остановиться и начать увеличиваться, и как это повлияет на национальный состав населения Эстонии. Их прогноз с разными вариантами предлагает комбинацию сценариев миграции и рождаемости. При сохранении сегодняшнего уровня рождаемости для сохранения численности населения к концу 21 века при помощи иммиграции по сравнению с настоящим временем должно прибавиться примерно 440 000 человек (прибывающие и их потомки). Даже если половина из более чем 200 000 живущих за пределами родины эстонцев вернулась бы обратно в Эстонию, что маловероятно, то доля эстонцев под влиянием примерно 200 000 – 250 000 иммигрантов других национальностей опустится ниже отметки в 50% от всего населения Эстонии. С одной стороны, мало кто из жителей Эстонии к этому готов, с другой – это означает, что необходимо оказать еще больше внимания связности общества, а особенно изменению школ в сторону мультикультурности. Дело в том, что доля детей других национальностей растет в школах быстрее, чем в обществе в целом, потому что иммигранты – это в основном молодые семейные люди.

Для сохранения как численности населения Эстонии, так и более высокой доли эстонцев, внимания заслуживают те пути развития, которые кроме иммиграции предполагают и рост рождаемости. Единственный сценарий, который обеспечит рост населения Эстонии (до 1,4 миллиона человек к 2100 году), заключается в том, что к середине 21 столетия уровень рождаемости составит в среднем 2,1 ребенка на одну женщину, а миграционное сальдо будет положительным примерно на 200 000 человек. Если приблизительно десятая часть женщин по-прежнему не заводит детей, а почти треть ограничивается одним ребенком, остальные женщины для достижения такого количества детей должны рожать в среднем порядка трех детей. Но даже и при этом сценарии численность населения уменьшится в начале прогнозируемого периода, потому что в ближайшие десятилетия фертильного возраста достигнут малые поколения родившихся в 1990-е годы. Численность населения начала бы расти только примерно в 2040 году. Но число трудоспособного населения в 2100 году стало бы меньше, чем сейчас, если верхняя граница трудоспособного возраста не поднимется. Таким образом, в ближайшие пару десятилетий Эстонии с большой долей вероятности необходимо будет считаться с продолжающейся убылью как численности населения, так и количества работников даже в том случае, если рождаемость заметно вырастет и будет довольно заметная иммиграция.

Рост иммиграции стремится расколоть общество, из-за чего еще больше внимания, чем раньше, нужно обращать на семейную политику, если цель состоит в сохранении эстонского народа. Как показывает составленный для Доклада о развитии человеческого потенциала прогноз народонаселения, рост рождаемости в значительной мере снижает необходимость в иммиграции. Хоть связь между конкретными мерами семейной политики и рождением детей тяжело причинно увязать, разница уровня рождаемости в разрезе стран показывает, что у политики и общественного строя в целом имеется значительное влияние. В области семейной политики Эстония сделала уже довольно много, от хорошо функционирующих детских садов и родительского пособия до резко выросшего в 2016 году и ставшего по меркам Эстонии солидным пособия для семей с тремя и более детьми. Ближайшие годы покажут, какие результаты даст эта мера. Конечно, можно еще искать решения того, как повысить уровень жизни семей с детьми, например, их покупательскую способность на рынке недвижимости в городах. Население все больше концентрируется в больших городах, прежде всего в Таллинне, но в больших городах рождаемость особенно низкая. Две городские семьи с одинаковым доходом, одна из которых будет бездетной или с одним ребенком, а другая с тремя детьми, на рынке недвижимости будут находиться в очень неравных условиях: семье с тремя детьми нужно жилье большей площади, но доход на одного члена семьи у них значительно меньше. Но рассмотрение темы жилья и прочих конкретных решений в области семейной политики остается все-таки за пределом круга тем настоящего Доклада.

Рождающийся ребенок влияет на численность населения в двух положительных направлениях, но на рынок труда он выйдет только через 20-25 лет. Таким образом, рост рождаемости решает, скорее, будущие проблемы рынка труда, а не сегодняшние. Вместо крупных поколений ранее вышедших на рынок труда людей, родившихся в 1980-е годы, сейчас на рынок труда выходят малые поколения родившихся 1990-е годы, и снижение числа работников из-за этого неизбежно. И не стоит удивляться тому, что в качестве основного средства удовлетворения потребности в рабочей силе предприниматели видят именно иммиграцию (Раазуке 2016). Найм работников из-за границы позволяет сразу принять человека на работу, и в некоторых областях это несомненно является целесообразным. Составленный для Доклада о развитии человеческого потенциала прогноз народонаселения все же показывает, что во избежание снижения численности работников понадобится гораздо больше иммигрантов, чем общество Эстонии было бы способно интегрировать. Это значит, что связанные с рабочей силой проблемы необходимо решать различными мерами, а не только одной иммиграцией. Эффективный пакет мер по решению проблемы на ближайшие 20-25 лет охватывает увеличение ценности человеческого ресурса Эстонии и его лучшее использование, движение предприятий вверх по цепочке ценностей, то есть рост производительности труда и избирательную иммиграцию.

С позиции внутренних ресурсов самым важным является увеличение присутствия на рынке труда людей, переехавших в Эстонию в советское время, чтобы их представленность на рынке труда равнялась их доле среди трудоспособного населения. Сейчас же как безработица, так и занятость иммигрантов тех времен и их потомков в качестве квалифицированных работников или разнорабочих значительно выше, чем у эстонцев. Эллу Саар и Елена Хелемяэ (2017, настоящий сборник) убедительно показывают, что свободно владеющие эстонским языком русские Эстонии с эстонским гражданством имеют лучшие перспективы на рынке труда, чем те, кто эстонского языка не знают и у кого нет гражданства Эстонии, но перспективы эти не такие же хорошие, как у эстонцев с таким же уровнем образования. Это утверждение действует и в отношении молодых русских, живущих в Эстонии во втором или третьем поколении. Позитивным является то, что на рынке труда имеются сферы деятельности, где при достижении высокой должностной позиции владеющие эстонским языком и имеющие эстонское гражданство русские Эстонии находятся на равных с эстонцами или даже успешнее их. К сожалению, именно в этих сферах деятельности (в т. ч. в госсекторе) представленность русских Эстонии с эстонским гражданством слишком низкая. Более широкое вовлечение русских Эстонии в государственный сектор поспособствовало бы применению внутренних кадровых ресурсов Эстонии. Конечно, есть и другие группы, занятость которых недостаточная (например, люди более старшего возраста, люди с особыми потребностями), а кроме этого необходимо заниматься разницей доходов мужчин и женщин, поднимать пенсионный возраст и делать его более гибким.

У иммиграции имеется своя роль при решении стоящих перед Эстонией проблем не только с точки зрения рынка труда, но и с позиции развития населения. Рейн Таагепера проиллюстрировал в 2005 году развитие населения при помощи метафоры про унитаз. Он объяснил, что рождаемость скоро начнет падать, потому что фертильного возраста вместо родившихся в 1980-е годы крупных поколений достигнут родившиеся в 1990-е годы малые поколения. Иммиграция могла бы помочь в определенной степени сравнять такие демографические волны и увеличить уменьшающееся сейчас число людей семейного возраста. Но с иммиграцией мы должны быть избирательными. Прежде всего обязательно нужно стимулировать возвратную миграцию, для чего необходимо очень активно развивать политику транснациональности (Якобсон 2017, настоящий сборник). Эстонская кампания «Таланты, домой!» в свое время была, конечно, сильно раскритикована, чем отпугнула людей, готовых вернуться, но это был шаг в правильном направлении. Нужно учитывать полученный опыт и двигаться дальше с новыми и более продуманными планами действий по стимулированию возвратной миграции. Но иммиграционная политика в более широком смысле нуждается в новом подходе.

Время внедрять активную иммиграционную политику

Опыт стран Европы по поддержке массовой иммиграции квалифицированной рабочей силы и разнорабочих показывает, что необходимые работы, конечно, будут сделаны, но цена этому – долгосрочные проблемы, вызванные снижением связности общества. Эстония могла бы взвесить постепенный отказ от нынешней пассивной миграционной политики в пользу активной миграционной политики, которая отталкивается как от нужд рынка труда, так и от способности к интеграции. Краеугольным камнем миграционной политики Эстонии могло бы стать внедрение в трудовой миграции основанной на пунктах системы и создание благоприятных условий для учебной миграции.

Обсуждение иммиграции помещается в контекст негативного опыта миграции прошлого и связанных с миграцией психологических травм (Лаанес 2017, настоящий сборник). Прежний опыт эстонцев говорит, что иммиграция влечет за собой общественный раскол, из-за чего наблюдается довольно негативное отношение и к прибытию относительно малого количества людей из другого языкового и культурного пространства. Опыт европейских стран по части иммиграции работников в течение долгих десятилетий после Второй мировой войны тоже настораживает, потому что проблемы с интеграцией в обществе большие, это касается и детей иммигрантов (Томсон и Крул 2013). Иммиграция сдвинула внутриполитические силовые линии внутри стран и испытывает на прочность чувство единства стран Европы. Для одних под удар попадает идеал национального государства, сохранение языка и культуры. Другие чувствуют рост конкуренции и демпинг на рынке труда. Из-за недостаточной интеграции во многих странах Европы все большее значение приобретают темы внутренней безопасности (Валдару, Азари и Мяльксоо, настоящий сборник).

Таким образом, для разрешения проблем со связностью общества необходимо взвесить, какую именно и сколько рабочей силы нанимать из-за границы, не нарушая при этом в значительной степени общественного баланса (Азари и Маазинг 2017, настоящий сборник). Для этого необходима активная миграционная политика. Урок, который преподал Европе нынешний кризис беженцев, заключается в том, что когда пропадает демократический контроль над иммиграцией и консенсус в обществе, то результатом этого будет раскол общества (Валдару, Азари и Мяльксоо 2017, настоящий сборник). От этого не выиграют ни граждане своей страны, ни новоприбывшие. Основа для избежания проблем – это демократический процесс принятия решений, результатом которого является политика иммиграции, которая обеспечивает как потребности рынка труда, так и связность общества. По сравнению с началом 1990 годов иммиграционная политика Эстонии стала заметно более открытой, центральным инструментом ранней иммиграционной политики – иммиграционной квотой – теперь оказывается влияние на довольно маленькую часть иммигрантов (Азари и Маазинг 2017, настоящий сборник). Например, недавно был упрощен наем т. н. «белых воротничков», то есть руководителей и специалистов высшего уровня. А при уменьшении числа рабочих рук неизбежно увеличится необходимость упрощения иммиграции квалифицированной рабочей силы и разнорабочих.

Именно из-за миграции квалифицированной рабочей силы и разнорабочих часто появляются долговременные проблемы, хоть и решаются краткосрочные проблемы с нехваткой рабочей силы. Ввоз новой рабочей силы во многих сферах деятельности тормозит инновации, удерживает зарплаты и производительность труда на низком уровне, не внося таким образом особого вклада в налоговые доходы. Зачастую процесс интеграции не движется с желаемой скоростью, социальная отчужденность иммигрантов скорее усиливается, особенно если их доходы остаются низкими, а они концентрируются в более бедных районах города. Так и появляется угроза возникновения параллельных обществ и радикализации. Происходящее в Соединенном Королевстве и в других странах Европы выражает, в числе прочего, и то обстоятельство, что иммигрантов нельзя воспринимать просто как рабочую силу. Уже одна только эта мысль создает неправильный фон для связности общества, когда мы завозим в Эстонию людей из других стран для выполнения работы, потому что сами мы эту работу выполнять не хотим. Те работы, которые не хотят выполнять жители, насколько это возможно, должны выполнять роботы, а не иностранная рабочая сила. А благодаря роботизации появятся и более умные рабочие места. Более умные рабочие места означают большую зарплату, что снизит необходимость эмиграции и найма разнорабочих.

Таким образом, рабочие места будущего, в основном умные, создают и требуют грамотность цифровой эпохи. Образно говоря, нам нужно больше «мозгов» и меньше «рабочих рук». Появление умных рабочих мест и автоматизация работ уменьшит, в свою очередь, спрос на простые работы. Мы уже понемногу привыкаем к кассам самообслуживания в магазинах и к камерам контроля скорости на шоссе. Но это только начало перемен, и такие визионеры, как, например, Билл Гейтс, говорят, что половина из существующих сейчас рабочих мест в будущем может пропасть. Машины забирают работу у людей, будь то разные посредники, маклеры (экономика участия), бухгалтеры, рабочие линий, уборщики или представители очень многих профессий других областей деятельности. Но цифровой переворот, видео-лекции и учебные материалы в интернете оказывают влияние и на умные рабочие места. В некоторых странах Европы ведутся разговоры о гражданской зарплате, и уже даже тестируется ее внедрение, потому что во времена умной экономики, автоматизации и цифрового переворота работы для всех, а особенно для разнорабочих или квалифицированных работников, больше не хватит.

На фоне подобных тенденций мы видим необходимость в новой, активной и занимающейся прямым управлением иммиграцией миграционной политике, которая могла бы опираться на два важных столпа: систему пунктов в трудовой миграции и учебную миграцию. Эти меры может поддержать существующий зарплатный критерий и продолжающаяся в определенном виде система квот. Система пунктов в своем изначальном виде, скорее, противопоставляет себя миграции, исходящей из потребностей работодателей, но это необязательно должно быть так. Например, в Канаде система пунктов оценивает владение государственными языками, хорошее образование, опыт работы, молодой возраст, наличие предложения о работе от работодателя и способность к интеграции в самом широком смысле (в т. ч. опыт проживания в этой стране, наличие родственников и т. д.). Предпочтение в пользу молодых людей обуславливает то обстоятельство, что их способность к интеграции самая высокая. Также часть связанной с интеграцией ответственности возлагается на нанимающего иностранную рабочую силу работодателя.

Внедрение системы пунктов вместе с учетом трудовых потребностей работодателей помогло бы избежать тех связанных с интеграцией проблем, перед которыми сейчас стоит несколько государств Европы. Умный учится на чужих ошибках. Нанимающие иностранную рабочую силу предприятия могли бы заодно и присоединиться к существующей хартии разнообразия как к хартии интеграции. Последняя содержала бы принципы лучшего вовлечения новоприбывших в общество Эстонии, которые были обсуждены и одобрены всеми членами общества. Если для мер по регулированию числа прибывающих, их навыков и вовлечения в эстонское общество будет существовать демократический консенсус, то это обязательно снизит страхи людей перед иммиграцией. Для работодателей это с одной стороны усложнит наем иностранной рабочей силы, но с другой стороны обеспечит поддержкой общества и уменьшит противостояние внутри него.

С точки зрения удержания людей в Эстонии и достижения связности общества, очень хорошим способом увеличения числа специалистов высшего уровня является учебная миграция. Когда молодой человек проучился в Эстонии от трех до пяти лет, то он, вероятно, овладел эстонским языком, нашел здесь друзей и может даже спутника жизни, то есть растет вероятность того, что он останется жить в Эстонии. Сейчас каждый пятый учащийся в Эстонии иностранный студент после окончания университета остается жить в Эстонии. Но с позиции экономического развития Эстонии потерянными нельзя считать и те 80%, которые покидают Эстонию. В университете часто находят друзей на всю жизнь, а в ходе учебы, общаясь между собой, молодые люди осознают и культурные особенности своей родины.

Основа сохранения эстонского языка и культуры – это желание людей быть их носителями

**В открытом мире сохранение малых языков и культур в цифровую эпоху и эпоху миграции обеспечивает широкий подход и использование технологических возможностей. Многогранная культурная политика рассматривает эстонскую культуру во всем ее разнообразии (не только профессиональную или народную культуру) и способствует умелому интегрированию с заимствованиями из других культур. Основой эстонской культуры является эстонский язык, но носители эстонского языка и культуры, в т. ч. эстонцы, в будущем будут больше говорить на других языках и больше общаться с представителями разных культур. **

Люди определяют эстонскую идентичность и культуру прежде всего через эстонский язык. Значимость эстонской земли или территории в самоопределении молодых людей более не так важна, как для их родителей (Валк 2017, настоящий сборник). Современный открытый транснациональный мир, в том числе глобальная и транснациональная Эстония, стал для молодежи новой нормальностью. Большинство молодых людей Эстонии хорошо владеет английским языком, а по сравнению с другими странами Европы дети и молодежь Эстонии являются очень активными пользователями интернета (Калмус 2013). Таким образом, бытовое пространство молодых людей, их ежедневные языковые и культурные контакты больше не ограничиваются Эстонией и проживающими здесь людьми. На самом деле, сегодняшняя Эстония функционирует на трех языках: эстонский язык является основным языком общения, но в некоторых регионах по-прежнему важен русский язык, а во многих сферах деятельности растет значимость английского языка (Забродская и Каск 2017, настоящий сборник).

Таким образом, владение языком – это основа общения. И хоть хорошее владение английским языком и активное использование языка образов в виртуальном пространстве жителями Эстонии, а особенно молодежью, является важным в современном открытом мире (Калмус 2013), данные переписи населения указывают на проблемные места. Во-первых, владение английским языком среди русской молодежи хуже, чем среди эстонской. Во-вторых, владение другими иностранными языками как среди молодежи Эстонии, так и среди всех жителей Эстонии в целом, довольно слабое. Наблюдается владение финским языком и в определенной мере другими языками (немецким, французским, испанским), но остальными языками мы владеем очень слабо. Таким образом, языковое разнообразие детей могло бы увеличиться. Не в том смысле, чтобы каждый ребенок владел очень большим количеством языков, а в том, чтобы среди жителей Эстонии было больше людей, владеющих разными языками. Английский язык – это, конечно, язык межэтнического общения открытого мира, но видение мира только на английском языке является слишком узким. Предприятию, ни один из работников которого не говорит на местном языке, невозможно выйти на рынок Китая. Трудно понять сирийский кризис и положение беженцев, если нет возможности общаться с причастными лицами на их родном языке. В открытом мире в цифровую эпоху государству нужно инвестировать во всевозможные языковые технологии, которые упростили бы перевод текстов с одного языка на другой, сотрудничая с предприятиями, которые занимаются этим из рыночного интереса.

Успех Эстонии в сфере электронных технологий хорошо известен, особенно в области государственных электронных услуг. Но в плане оцифровывания культуры созидания и культурного наследия, да и в плане потребления культуры с помощью цифровых посредников в более широком смысле есть еще куда развиваться. Необходимо дискутировать на тему того, какую поддержку должно оказывать государство частному сектору для развития цифровой культуры и какие должны быть инвестиции в новые и инновационные цифровые культурные формы, которые помогли бы сделать культурное созидание ближе к людям, превратив ее в открытую культурную форму для всех граждан; и как эти возможности могли бы стать доступными для всех эстонцев вне зависимости от того, в какой части света они живут (Ибрус 2017, настоящий сборник). Цифровая культура Эстонии – это инфраструктурная основа транснациональной Эстонии, которая помогает участвовать в эстонской культурной жизни всем эстонцам, в каком бы уголке мира они ни находились. В то же время, с помощью новых свежих и игровых решений цифровая культура предлагает и возможности для интеграции, в том числе и посредством создания новых привлекательных учебных материалов для школ; но также позволяет ознакомиться с эстонской культуры тем людям, которые не желают переезжать в Эстонию.

Эстонская культура в открытом мире и в эпоху миграции нуждается теперь в гораздо более широких взглядах, которые охватывают как проживающих в Эстонии людей с разным языковым и культурным багажом, так и самоопределение и креативность эстонцев, проживающих за пределами Эстонии. Чем самоувереннее будет эстонская культура, чем более широкими будут возможности для креативности и умение с возможностью людей соотноситься с другими языками и культурами, тем она будет жизнеспособнее и притягательнее (Тороп 2017, настоящий сборник). Эстонская культура будет и в будущем основываться на эстонском языке, но носители эстонского языка, эстонцы как в Эстонии, так и за границей, будут все больше говорить на других языках (Праакли 2017, Забродская и Метс, настоящий сборник). Зачастую мы ставим знак равенства между числом эстонцев и числом владеющих эстонским языком. Конечно, эти множества сильно пересекаются, но в современном мире пересекаются все меньше. Поэтому снижение числа эстонцев на территории Эстонии не означает автоматически шага в сторону увядания эстонского языка и культуры – сохранение эстонского языка и культуры зависит не только от демографического развития Эстонии, а прежде всего от способности эстонского языка и культуры к развитию как в Эстонии, так и за ее пределами (Вийк 2017, настоящий сборник). Но убывающему народу тяжело содержать достаточно разнообразную культуру, которая является условием понимания меняющегося мира, чтобы можно было справиться с его вызовами.

Будущее

Прошлый Доклад о развитии человеческого потенциала завершил Райво Ветик (2015), который, рассуждая о развитии Эстонии, привел наглядную ботаническую метафору: для того, чтобы цвести, нужны корни. Для того, чтобы наслаждаться красотой цветов, нужно и за растением ухаживать: сохранению эстонского языка и культуры в значительной мере поспособствует улучшение нашей общекультурной грамотности (Марек Тамм, настоящий сборник), обогащение имеющегося эстоно-англо-русского языкового багажа людей (Анна Версчик, настоящий сборник), лучшая интеграция и способность к интеграции (Ану Реало, настоящий сборник), такой нужный в открытом мире капитал мобильности (Рейн Ахас, настоящий сборник) и снижение зависимости развития народонаселения и экономики от миграции (Аллан Пуур). В то время, когда мы закончили черновик настоящего Доклада о развитии человеческого потенциала, во многих странах Европы выросло противостояние против иммиграции, или как метко формулирует Ану Реало (настоящий сборник): мир, в котором мы привыкли жить, больше не будет прежним. Из-за возросшей миграции между странами снова появляются границы. Так Аллан Пуур (настоящий сборник) спрашивает, не многовато ли открытости в плане миграции? Многие страны Европы, в том числе и граждане Эстонии, чувствуют, что контроля за важными решениями своей жизни становится все меньше. Это представляет угрозу демократическому общественному устройству.

Еще рано говорить, являются ли нынешние тенденции в Европе лишь временной переменой и коротким моментом для передышки, или это начало движения в сторону более закрытого мира. Но в данном Докладе о развитии человеческого потенциала в качестве важной мысли повторяется значимость открытости в истории успеха Эстонии и необходимость широко понимать тему сохранения нации, языка и культуры. Это сохраняет возможность для гибких или как настаивали в предыдущем Докладе резилентных решений (Ветик 2015). Таким образом, поставленная конституцией задача по сохранению эстонского языка и культуры в широком значении касается всех политических сфер без исключения. Последние 25 лет Эстония верила в рынок и была направлена на экономический рост, в то время как государственное отношение к культуре не выполняло поставленных конституцией задач, слишком ограниченно сконцентрировавшись только на профессиональной и институциональной культуре (Тамм 2017, настоящий сборник). Слишком упрощенной является такая позиция, что поддержкой культуры можно заниматься только тогда, когда развивается экономика и растет уровень благосостояния. Скорее, владение языками, наличие представления о своей и других культурах, межкультурное общение, навыки создания новых культурных значений, а также общественное и экономическое развитие – все это неразрывно между собой связано. Внесение вклада в развитие культуры Эстонии в самом широком понимании, как в профессиональном смысле, так и в виде различных культурных форм, нужно воспринимать не как пособие, а как долгосрочную инвестицию в связность и развитие общества, которая поможет закрепить историю экономического успеха Эстонии в более широком смысле, чем это могло бы сделать развитие творческой экономики.

Комплект центральных политических мер по сохранению населения образует семейная, жилищная, миграционная, образовательная, интеграционная, транснациональная политика и политика на рынке труда. Они являются горизонтальными, из-за чего необходимо очень тесное сотрудничество между министерствами и ведомствами по поиску наилучших решений. Главный залог успешной деятельности – это академичность, то есть важность представляют как фундаментальные знания политических областей, так и фундаментальные и прикладные исследования. Предыдущие правительства Эстонии сосредотачивались на развитии благоприятной для развития экономической среды, в т. ч. на развитии физической инфраструктуры. Главный вызов для правительства Эстонии в 21 веке – это вклад в развитие человеческого ресурса с учетом нужд эпохи миграции. Сейчас эту работу по большей части за Эстонию выполняет Европейский союз при помощи своих программ по поддержке. Эстонии необходимо разработать свою миграционную стратегию и стратегию человеческих ресурсов. Она касается не только людей, но и предприятий. Сохранению эстонского народа поспособствуют крепкие эстонские предприятия, которые хорошо включены в мировые цепочки поставок и обеспечивают умными рабочими местами. Роль государства должна состоять в оказании поддержки предприятиям и управлении изменениями. Для этого нужна продуманная инновационная система, которая уже с детского сада будет способствовать развитию креативности, возникновению разнообразного языкового и культурного багажа и приобретению необходимой в цифровую эпоху технологической грамотности во всех слоях общества.

Февраль 2017

Приложение 1. Изменение индекса развития человеческого потенциала в странах-членах ЕС, 1990 - 2015.

Использованная литература:

Åslund, A. 2007. How Capitalism Was Built: The Transformation of Central and Eastern Europe, Russia, and Central Asia. New York: Cambridge University Press.

Castles, S., de Haas, H., Miller, M. J. 2013. The Age of Migration. Londond: Palgrave Macmillan.

Eurostat 2017. Gini coefficient of equivalised disposable income. Andmebaas, elektrooniiselt kättesaadav aadressil: http://appsso.eurostat.ec.europa.eu/nui/show.do?dataset=ilc_di12

Kalmus, V. 2013. Laste turvalisus uues meediakeskkonnas. Eesti inimarengu aruanne 2012/2013: Eesti maailmas (toim. M. Heidmets). Tallinn: Eesti Koostöö Kogu, 83−85.

Piketty ,T. 2014. Capital in the Twenty-First Century. Harvard: Belknap Press.

Vetik, R. 2015. Kokkuvõte: Eesti arengumudel post-2015. Eesti Inimarengu Aruanne 2014/2015: lõksudest välja? (toim. R. Vetik). Tallinn: Eesti Koostöö Kogu, 294−301